– Сказка-ложь –
За полями, за лесами, за высокими буграми, в тридесятом королевстве, жил-был принц. А раз принц, то жил он в одном дворце с родителями. Целыми днями сидели они все на тронах золочёных, пили вина лучезарные и закусывали их мясом наземным да рыбой подводною. Ну не въедайтесь в детали – конечно, с хлебом. Короче, горя не знали: гостей звали, врагов гнали. И всё бы
– Вычерк –
Единственное, что мы с женой знали об Ахинее до поездки – это то, что ни за какие коврижки не хотим туда ехать. Да и вообще, о чём речь, когда есть куча потрясающих маршрутов, один из которых, по Европе, мы решились купить после долгих ночей поисков и бесконечного взвешивания вариантов в постели. Но,
– Смутное видение –
Марго, миловидная женщина средних лет, стояла за широким кухонным столом и готовила тесто для ленивых вареников. Она увлечённо месила, мурлыча неотвязную «Ob-La-Di, Ob-La-Da» и поглядывая на экран бушевавшего со стены телевизора.
Благословенный выходной.
– Рассказ –
«Ну-ну – „Голомойда и Ко“. Фамилия такая что ли, Голомойда?» – презрительно усмехаясь, бормотал себе под нос Савелий Михалыч, высокий и грузный мужчина в серьёзных летах.
Его руки, держащие красочную рекламную газету из почтового ящика, слегка подрагивали, а очки с объёмистыми плюсовыми линзами немного съехали вниз. Несмотря на ранний час, белки глаз были покрыты извечной тёмно-красной паутинкой «бессонно-телевизионных» сосудиков, которые, впрочем, никак не снижали внимания их владельца к каждому печатному слову.
На кладбище призрачно дальнем
Царят чистота, тишина.
Ухожена спальня-читальня,
Присыпаны мысли без дна.
Здесь даже себя развиваешь,
Порхая меж дат мотыльком:
Сверкает молния в окне,
С грозою бьётся рама,
И хоть шестой десяток мне,
Шепчу спросонья: «Мама…»
Встаёт картина давних лет:
Кроватка, ночь, пижама,
Детвора в войну играет,
Палки-ружья – нарасхват,
Папа сделать обещает
Из фанеры АВТОМАТ.
Карандаш берёт, линейку –
По науке всё ведёт.
– Рассказ –
В последних числах марта в город наконец пришла весна. Серел и чернел снег на дорогах, легко превращаясь в сплошное месиво, воздух незаметно сворачивался в прозрачные капельки, на обнажённых деревьях потихоньку зажигались крошечные зелёные огоньки, а в толпах людей всё реже слышались кашель и шмыганье носом.
– Nanofiction –
Dear Parent #1 of the Black family,
Firstly, before getting to the issue at hand, I wish to apologise, on behalf of the White family, for any inconvenience we have caused by using your surname.
Моей Рузаночке
Свеча горела, воска слёзы
Текли туманным ручейком,
В душе рождавшиеся грёзы
Питала тень под потолком.
– Сказка на десерт –
Давным-давно в маленьком городке жил-был кондитер. Толстый, но не добрый, злой, но не худой, весь в сладком, но не сахар. Короче, Злой Кондитер.
Другие горожане его не любили и старались общаться с ним как можно реже. Им не нравилось, что он никогда не интересовался их делами, а, быстро обслужив очередного покупателя, тут же поворачивался к следующему. Ни тебе привета, ни участливого вопроса. Даже ни слова о погоде, будто собеседника и вовсе нет.
Золотисто-багряным закатом
Облетают деревья опять,
Ускользающим вдаль ароматом
Память силится разум унять.
– Рассказ –
– Не забудь вернуть Стёпку в шесть! – крикнула Маша, выскочив на лестничную клетку и вытирая на ходу руки о фартук. – Ты меня слышишь?! Назло молчишь?!!
Но Павел шёл по длинному и продуваемому изо всех щелей коридору многоэтажки в отстранённо-сосредоточенном молчании. Ему просто было
– Рассказ –
«Кейт! Моя дорогая и ненаглядная Кейт! Ну почему так должно было случиться?! Я не хочу! Не хочу!! Нет!!!»
Мэйсон ворочался в кровати, не в силах сомкнуть глаз. Одеяло внутри пододеяльника сбилось в ноги, подушка съехала к краю, а тёмный потолок давил на грудь. На будильнике горели зелёные цифры начала четвёртого утра.
Через несколько дней исполнится пять лет со дня смерти его жены. Тринадцать лет счастья были на лету подкошены простым вирусом, который она не лечила из-за большой запарки на работе. Инфекция пошла вглубь, на неё наложилась хроническая усталость, вечный недосып, и всё это привело к воспалению лёгких.
«Проклятый лес, – в полубезумном состоянии бормотал несчастный, – всё же шло на поправку, и тут семейный врач, будь он неладен, сказал, что хорошо бы Кейт съездить на природу подышать чистым воздухом. Особенно, лесным… А там – укус клеща, менингит, сумасшедшая аллергическая реакция на ампициллин, и всё…»
О детях они с Кейт поначалу не задумывались – росли по службе, весело прожигали жизнь, убеждали друг друга, что совсем ещё не готовы. А потом, когда ощутили дыхание возраста, уже никак не могли добиться желаемого. Всё и всегда у них получалось легко и с первого раза, а тут – словно заклинило. Приёмный вариант оба сразу отмели: больного малыша не хотелось, а перебор в поисках здорового выглядел отвратительно. Помыкавшись ещё пару лет, они плюнули на всё и решили взять первого попавшегося. Вот только дела немного разгребут…
С той поры жизнь полного сил сорокадвухлетнего мужчины пошла вразнос. Он совершенно не мог сосредоточиться на своей работе адвоката в крупной юридической конторе и попросил отпуск. Шеф умолял повременить буквально пару недель, пока не будет завершено дело очень важного клиента. Мэйсон в ответ психанул и хлопнул дверью, слепо цедя в пустоту, что именно из-за этого он потерял свою обожаемую половинку. Впрочем, через пару месяцев он схватил первую попавшуюся работу юрисконсульта в небольшой фирме, чтобы не общаться сутками с самим собой, да и пополнить материальные издержки. Работу выполнял добросовестно, с большим знанием дела, но без огонька и переработок. Тем не менее, с его приходом дела фирмы неожиданно и довольно резко пошли в гору. За какие-то пару лет он оказался в положении ненамного ниже того, которое занимал до печальных событий. Нагрузка, разумеется, тоже существенно увеличилась, и Мэйсон, возненавидев печально знакомую ситуацию, снова бросил работу. Дальше сценарий повторился, и он, сам того не ожидая, вошёл во вкус. Вот уже в третий раз безутешный вдовец железной рукой втаскивал на вершину успеха камень своей души, чтобы в очередной раз пнуть его вниз. Ритуальный вечный повтор с запоздалой остановкой у края.
* * *
Это случилось через несколько дней, в самую годовщину печального события. Мэйсон погулял в их любимом парке, а затем направился к остановке трамвая, на которой они с Кейт познакомились. Немного не доходя, он вдруг притормозил, чтобы срочно просмотреть на телефоне почту. А вслед за этим по привычке открыл любимый новостной сайт, где и завис минут на двадцать. Когда же он снова двинулся в путь, глупый смартфон решил, что его хозяин посетил расположенный в нескольких шагах кабинет психологической помощи профессора Мордехая Гурштейна.
«Еврей, что ли?» – среагировал он, вдвойне морщась от того, что его назойливая «игрушка» без малейших эмоций предложила оценить визит и оставить отзыв.
Ему претили постоянно попадавшиеся на глаза выскочки с неплохими мозгами, но горбатым носом и непомерным гонором. А тут брезгливость неожиданно улетучилась под натиском надежды, что лишь мудрый еврейский врач способен радикально облегчить его потустороннее существование. Рейтинга у загадочного кабинета, правда, не было, равно как и отзывов, но страждущий Мэйсон принялся давить все сомнения асфальтным катком. Не без едкой самоиронии он отметил причину людской неблагодарности, сделал контрольный выдох и резко нажал кнопку звонка.
Дверь открыл невысокий человек в шоколадном костюме-тройке и белой сорочке. Верх её был свободно расстёгнут для подачи шёлкового шейного платка цвета бистр в мелкий карминный горошек. Пожилое лицо носителя являло саму доброжелательность, любезно смешанную с худшими антисемитскими фантазиями.
«А, плевать, – со всего маху саданул остатки гордыни Мэйсон, – есть такое слово: “надо”».
Он проследовал за хозяином по длинному коридору вдоль бесконечных стеллажей красного дерева, до предела забитых старыми книгами. Мэйсон даже со злорадством подумал, что профессор, видимо, не очень дружит с современной техникой. Однако уже в следующий момент именно этот факт его и успокоил: когда дело доходит до тонких материй личного свойства, в глубокий человеческий опыт и доброе участие верится куда охотнее.
Они вошли в небольшой кабинет с ментоловыми стенами. По углам стояли два кожаных кресла цвета мокрой лесной зелени и безупречно прямоугольных форм. Окна отсутствовали, но комната была прекрасно освещена большой современной люстрой, составленной из множества хаотично переплетённых световодов, облаком окутывавших серебристую вертикальную нить. У Мэйсона возникло весьма странное ощущение от резкой смены цветовой гаммы и стиля. А тут и портативный компьютер не преминул сверкнуть с докторского столика тонкой хромированной крышкой.
– Прошу вас, располагайтесь в кресле справа, – немилосердно грассируя, хозяин сделал приглашающий жест, и они сели. – Итак, вы решили попытаться всё исправить.
– Что, простите? – оторопел Мэйсон от странного даже не столько вопроса, сколько утверждения.
– Ну, вы же не станете отрицать, – отвратительно мягко улыбнулся профессор, – что мечтаете о том, чтобы ваша жизнь сложилась иначе.
– В принципе, конечно, да… – протянул пациент, пытаясь стряхнуть впечатление и осмыслить услышанное. – Но я просто рассчитывал получить квалифицированную психологическую помощь. Я же понимаю, что не могу вернуть близкого мне человека, которого нет в живых…
Мэйсон с трудом подавил подкатившую горечь. Пять мучительно долгих лет сплющились в комок несуразной формы с торчащими и кровоточащими обрубками воспоминаний.
– Простите, меня, голубчик, – виновато заговорил психотерапевт. – Но я был вынужден спровоцировать гнетущие эмоции, чтобы вы ясно осознали, чего именно вы хотите и насколько сильно.
Мэйсон сложил свои ладони и кивнул в знак полного принятия правил игры.
– По всей вероятности, – продолжал профессор Гурштейн, – вы даже не подозреваете, каким образом здесь очутились. Я ведь свою практику нигде не рекламирую. А забредают сюда лишь те, кому никто другой помочь не в состоянии.
– Но как же подсказка телефона? – слегка удивился пациент.
– Не более чем констатация факта – вы и так находились на расстоянии вытянутой руки, хотя в обычной ситуации подобное уведомление появилось бы гораздо раньше.
Мэйсон вскользь утверждающе кивнул и незамедлительно вернулся к главной теме:
– Простите, доктор, вы что-то упоминали об исправлении моей ситуации. Если я не ослышался, поясните, пожалуйста, свою мысль.
– Да, конечно, пора заняться делом, – отталкивающе-доброжелательную улыбку на лице профессора дополнили нотки лёгкого торжества в голосе. – Вы всё поняли верно: ваш случай действительно поправим. Впрочем, как и любой другой.
Из его живых карих глаз полыхнуло одержимостью. Казалось, этот психотерапевт с большим трудом сдерживает себя, чтобы не подвести доселе незнакомого пациента к краю пропасти своего интеллекта.
– Я не буду вдаваться в детали, – продолжил он с оттенком сожаления, – тем более, что вряд ли вы, будучи юристом, глубоко разбираетесь в физике и математике. Не удивляйтесь: хотя по профилю я – врач, в этих дисциплинах мне тоже сопутствует некоторый успех. Итак, в идеале, вы бы хотели подправить что-то в прошлом, чтобы тот, кто вам дорог, остался жив.
– Не возражал бы, – с готовностью откликнулся Мэйсон. – Всего-навсего отговорить жену от роковой поездки в лес. Но я прекрасно понимаю, что это совершенно невозможно, и бессмысленно тратить время на досужие домыслы.
– Погодите-погодите, не торопитесь, – запротестовал психотерапевт, – и не решайте за других чтó именно возможно, а чтó – нет.
– Доктор, – устало вздохнул пациент, – прошу вас не манить меня радужными зáмками – я и сам столько раз фантазировал на эту тему, что ничего, кроме бешеной злобы, к подобным разговорам более не испытываю.
– Голубчик, – вкрадчиво перебил его врач, проделывая что-то на компьютере, – я не собираюсь кормить вас иллюзиями. Я лично разработал специальное устройство и даже не раз испытал его в действии. Не думайте, что у вас такой уж особый случай. Всё это повторяется постоянно и повсеместно. Поверьте, я могу вылечить вас от серьёзнейшего недуга.
– Ну, хорошо, – сбитый с толку Мэйсон и боялся, и страстно желал поверить в то, что все его мытарства уже позади. – А что, собственно, требуется от меня, кроме, как я понимаю, оплаты ваших услуг?
– Деньги… – огорчённым эхом отозвался профессор. – Да, без них, разумеется, никуда не уехать, но мне жаль, что вы с таким подозрением и иронией воспринимаете то, что я предлагаю. А ведь процесс отработан до предельной простоты и не потребует, мягко говоря, чрезмерных усилий. Всё, что вам нужно – это сесть в определённую машину и съездить за город в тот самый лес. Вот металлическая коробочка, которая послужит вам чем-то вроде навигатора.
– «Сделано в Китае», – язвительно заметил Мэйсон, привыкший по роду занятий в первую очередь обращать внимание на мелкий шрифт.
– А что такого? – невозмутимо отреагировал психотерапевт. – Компьютеры тоже поначалу собирали в передовых странах. А как только технология была отработана, всё ушло на откуп дешёвой копировальне. Многое там, правда, меняется, и, чего доброго, по той же логике пойдёт в обратном направлении… Но зачем сейчас пытаться заглянуть в будущее, когда цель – попасть в прошлое?
Профессор Гурштейн насмешливо пожал плечами и продолжил:
– Итак, вам нужно на специальной машине выбраться из города к шоссе, ведущему в лес. Оказавшись на трассе, начинайте следить за этим приборчиком, и когда он запищит, немедленно остановитесь. В тот момент, когда вы откроете дверцу машины, аппаратура переключит вас в отдалённое прошлое. Покиньте машину и идите в лес, нигде не задерживаясь. Меняйте направление, следуя стрелкам на приборчике, пока он снова не запищит. Как только это произойдёт, остановитесь и присядьте на корточки около куста голубики. Затем левой рукой немного притяните к себе на пару секунд ближайшую ягоду и отпустите. Ни в коем случае не срывайте и не ешьте её! Вам нужны минимальные изменения, которые в итоге повлияют на поведение вашей будущей жены.
– Ну да, конечно, – кивнул Мэйсон, – знаменитый эффект бабочки.
– Вот именно, – с жаром подхватил доктор. – Отпустив ягоду, немедленно возвращайтесь в город тем же путём. Как только сядете в машину и захлопнете дверцу, вас переключат назад в настоящее. Помните, визит в прошлое должен быть сведён до минимума. Даже, делая вдох-выдох, вы поглощаете и выбрасываете мириады микробов, а при каждом шаге – мнёте траву и хрустите ветками. Не наломайте дров, прошу вас.
– Всё понятно, доктор, – кивнул пациент и попросил назвать цену.
Несмотря на пронизывающий душу размер гонорара, он ожидал худшего.
– В принципе, я не возражаю, – протянул Мэйсон в нерешительности, – да больно уж просто получается…
– А как вы хотели? Со страшным грохотом, беготнёй по неведомым дорожкам и борьбой с невиданными зверьми? Но тогда там, где это состоится, по вашей милости произойдут чудовищные изменения.
– Тоже верно, – с виноватой усмешкой дилетанта пробормотал пациент.
«Вообще, конечно, выглядит странно, – думал он про себя, – и эта простота смахивает на откровенное мошенничество. А с другой стороны, чтó этот профессор может мне причинить? Умыкнуть приличную сумму? Но не разорит ведь, в конце концов. Даже, если потом его не сыщу, я всегда смогу легко отбить потерянное у собственных клиентов. А вот, если сейчас не попытаюсь, точно терзаться буду».
Мэйсон с грустью отметил про себя, что скорее всего, он абсолютно добровольно отдаётся в руки учёного темнилы. Но при этом с отчаянной надеждой допускал, что может крупно ошибаться. Раньше он бы просто рассмеялся в лицо маститому жулику и удалился, а сейчас у него не было ни сил, ни желания чему-либо сопротивляться.
«Не исключено, что единственный действительно работающий приборчик – в соседней комнате. И направлен исключительно на подавление моей воли. Правда, не настолько мощный, чтобы подавить и эти мысли… Да, Гурштейн – это вам не Альберт Эйнштейн… – Мэйсон был уже не в силах выпутаться из омута своих дум. – Я всю жизнь действовал исключительно рационально… Никогда мозги не выключал… До чего ж это достало!»
И сквозь гипноз последней надежды он протянул психотерапевту свою кредитку.
* * *
На улице было тепло и безоблачно. Ничему уже не удивляющийся Мэйсон отыскал на открытой парковке весьма подержанный «форд» грязно-белого цвета с мутноватыми стёклами.
«Так вот ты какая – машина времени», – усмехнулся он и забрался в салон.
На соседнем сидении лежала потрёпанная бумажка-инструкция, предупреждавшая ни в коем случае не дозаправлять и не мыть машину, даже не включать «дворники». А главное – ни при каких обстоятельствах не отклоняться от маршрута.
Юрист приготовился в точности не делать недозволенного, положил одну холёную руку на облезлый руль, а другой завёл машину. Видимость была весьма средней, и приходилось вовсю напрягаться, чтобы не врезаться куда ни попадя. Он постоянно клял профессора, не заботившегося о своём «мединструменте», и проявлял чудеса ловкости, пробираясь к искомому шоссе.
Вырулив на него, Мэйсон испытал глубокое, но, увы, мимолётное облегчение. По мере приближения к цели всё больше холодело «под ложечкой» и немели конечности, а взгляд подолгу задерживался на коробочке, которую он уже окрестил «ящичком Пандоры».
«Да-а, крепкий психолог, – кипятился Мэйсон, – в таком состоянии я ещё быстрее выеду на встречную полосу или вломлюсь в ограждение, чем в городе. Вроде бы и простое, на первый взгляд, путешествие во времени, а зазеваешься, и каюк».
В этот момент приборчик запищал, и пациент, вздрогнув, со всей силой ударил по тормозам. Колодки и шины отчаянно завизжали, но «форд» остановился, как вкопанный.
«Ладно, проехали», – примирительно скаламбурил вдовец, взял устройство и покинул машину.
Зелёная стрелка показала в направлении перехода через дорогу, что он и сделал без промедления. Спереди и сзади, сигналя на полном ходу, просвистели две легковушки, вслед за которыми уже грохотали многотонные самосвалы. Отчаянным рывком оторопевший Мэйсон достиг обочины, где чуть не скатился в овраг, и машинально глянул вслед одному из возмущённо гудевших тяжеловозов. Он не мог определить, насколько старой была эта модель, но попытался разглядеть номер и обомлел. Совсем недавно была проведена их масштабная замена, чтобы покрыть растущее поголовье автовладельцев. Цифр и букв Мэйсон не разобрал, однако новый формат сомнений не вызывал, да и выбит он был на гораздо более длинной табличке.
«А чему я удивляюсь? – со злобным удовлетворением спросил он себя. – Я ж прошёл три степени защиты этого яйцеголового Гурштейна и выжил».
Мэйсон отёр пот со лба.
«Теперь понятно, почему у него нет рейтинга и отзывов – выставить некому. И вообще, разве можно было поверить, что этот “профессор” сечёт в сложнейших областях физики?!»
Бывший пациент сильно задумался.
«Зато в психологии точно не дурак… Обращаются к нему доведённые до отчаяния состоятельные простаки, он выжимает из них сверкающую сумму, а взамен сулит встречу с невосполнимой утратой. Затем подстраивает так, что клиенты гибнут вполне законным способом. Потому что все они готовы покончить с собой, но либо считают это тяжким грехом, либо просто не решаются. А если слепо ему доверятся, то и взятки гладки: нет умысла – нет и греха…»
Мэйсон грустно улыбнулся: в его ситуации это был действительно роскошный вариант. Но раз он догадался, то схема уже не работает. Включая лес, где его наверняка поджидает окончательное решение вопроса. Впрочем, он уже и так нарушил инструкции, потому что остановился и задумался. Несостоявшийся путешественник во времени отшвырнул всё ещё мигавший приборчик и поспешил назад к машине.
«Хотя кто знает, не передаёт ли она моё местоположение кому не надо?»
* * *
С дрожью запрыгнув в салон, Мэйсон дал газу. Попытался включить дворники, да без толку – воды не было. Однако, продолжая бултыхаться в нехороших догадках, он даже не заметил как подъехал прямо к дому. Выйдя из машины, обманутый клиент решил здесь её и бросить.
«Явно же такую колымагу искать не будут, – со злостью подумал Мэйсон, – а меня самого при желании найдут и подавно».
Он до того замкнулся в себе, что даже забыл заглянуть в цветочный неподалёку от дома, хотя делал это на каждую годовщину трагического расставания.
Мэйсон вспомнил о своей оплошности, когда уже открывал дверь.
«А, ладно… – бросил он в сердцах самому себе. – Я сделал всё, что мог. Пора уже оставить прошлое в прошлом и жить дальше. Кейт, милая моя, хорошая, умоляю, отпусти меня, пожалуйста…»
С удивлением он тут же ощутил колоссальное облегчение и энергично шагнул через порог:
«Значит, пора…»
– Ну, наконец, дорогой! – донеслось из дальней комнаты. – Ты же сам просил меня не задерживаться на работе!
«Кейт? – внутренне дрогнул Мэйсон. – Кейт?!! Это же её голос!..»
Он застыл, боясь тронуться с места и тем самым нарушить непостижимую слуховую галлюцинацию. А ему навстречу уже вышла его жена. Та самая женщина, которую он пять лет исступлённо звал и не ждал. Слегка, правда, полнее, в роскошных волосах уже отчётливо поблёскивали серебристые лучики, в уголках глаз были заметны лишние складочки, но это была действительно она. Точнее, вполне могла так выглядеть пять лет спустя. Мэйсон любовался своей женою как заворожённый, а внутри всё просто орало от счастья.
– Милый, ну в чём дело? Что ты на меня так смотришь? – Кейт мягко улыбнулась и слегка взмахнула носиком.
«Именно так… Как всегда…» – всё глубже погружался в транс бывший вдовец.
– Знаешь, – продолжила она своим неувядаемым контральто, – я, честно говоря, удивлена. Мы столько в последнее время ругались, что я уже не знала что и думать. Почти каждый день приносил какое-нибудь расстройство. А сейчас тебя словно подменили.
«Ого! – мысленно подпрыгнул Мэйсон. – Это ещё она меня выведет на чистую воду?! Да что ж я такого натворил за это время? Какая вожжа мне под хвост попала? Хотя почему только мне? Может, нам обоим? Нет, нет, нет!»
– Я вдруг осознал, насколько ты мне дорога, – отозвался он проникновенным голосом. – Ты – моя жизнь, без тебя я – никто, и никому тебя не отдам! Никому и никогда!
Он схватил её в объятия и сжал так, что Кейт вскрикнула. Мэйсон тут же в испуге ослабил «клещи» и уставился глаза в глаза. До чего ж она была хороша! Сколько раз он так держал её и разглядывал, а она ему лукаво сияла в ответ. Сколько раз он вспоминал это. И сейчас всё повторялось один в один. До мельчайших движений. До кратчайшего дуновения аромата её духов, марку которых он так и не запомнил.
– Мася, нам же пора! – взмолилась Кейт, и Мэйсон снова вздрогнул от неожиданности.
Лет пятнадцать назад невесть откуда она выкопала это русское слово, перекликавшееся с его именем, и с тех пор повторяла нежное прозвище в минуты сильнейших переживаний.
«Подстава исключена, – пронеслось в затуманенном сознании бедняги, – никто, абсолютно никто другой этого слышать не мог».
– Любимый, нас ведь ждут! Ты сам постоянно твердил, насколько твой шеф не терпит опозданий.
«Шеф? Интересненько… – Мэйсон мысленно оживился. – Неужели и он замешан в этой странной игре? Особенно после того, как я хлопнул дверью. Хотя нет, судя по всему, теперь этого не было. Ну-ка, дорогая, напрягись с его именем…»
– Знаешь, – снова улыбнулась Кейт, – Я тоже не против остаться дома вдвоём с тобой.
Водопад чувств снова и снова переворачивал всё нутро «новобрачного». Вроде бы и простые слова, а сколько смысла, казалось, безвозвратно канувшего.
– Ты так страстно молчишь, – лился её тихий бархатный голос, – что можешь и дальше продолжать в том же духе. Но только после звонка Паркеру – зачем походя бесить начальника?
«Паркеру… – неприятно кольнуло Мэйсона. – Да, фамилию этого мерзавца исполнительного директора она тоже угадала. Что ж придётся звонить. Хорошо хоть смогу найти у себя в телефоне его номер, а то вообще спалился бы…»
– Очень жаль, старина, – дружелюбно пророкотал Генри Паркер, – всё-таки празднуем завершение дела крупного клиента, и ты внёс такой вклад, буквально вынянчивал на каждой стадии. Ну да ладно, всё позади, и я худо-бедно прикрою переутомившегося подчинённого. А то и голос у тебя какой-то взъерошенный. Надеюсь, дома всё в порядке?
– Конечно, Генри, – Мэйсон изо всех сил старался унять дрожь, – извини меня, пожалуйста, я, кажется, действительно немного устал за последнее время.
– Давай, поскорее восстанавливайся. Ты же знаешь, завтра у нас – очередной большой день. Целуй Кейт от меня и Джоанны.
– Спасибо, обязательно, – с меланхоличной радостью завершил разговор Мэйсон. – Желаю всем хорошо повеселиться.
«Интересно, – подумал он, – это, случаем, не то самое дело, на завершение которого ему тогда требовались только две недели? А впрочем, какая разница?»
* * *
Семь дней пролетели в бешеном ритме. Рабочие проблемы Мэйсон решал с ходу и при почти отключённом от внешнего мира сознании. Умопомрачительные совпадения в мельчайших деталях, связанных с женой, порождали прямо противоположные чувства и превращали его существование в нескончаемую сладостную пытку. Отчаянная влюблённость и ощущение острого блаженства в каждый момент, когда Кейт была рядом, дико переплетались с мыслью о поддельной реальности, какой-то «дешёвой киношке». С одной стороны он глубоко верил в возможность отправиться в прошлое, произвести точечные изменения и тут же вернуться «на всё готовенькое». А с другой прекрасно понимал, что эта идея безгранично наивна и не выдерживает ни малейшей критики. Просто его вовлекли в какую-то необъяснимую мистификацию или, чего доброго, махинацию. И чем больше сердце рвалось к Кейт, убеждая, что это действительно она, тем яростнее ум парировал тупым и непробиваемым «невозможно, потому что не может быть».
По прошествии недели Мэйсон понял, что больше не в состоянии выдерживать эту душевную свистопляску. Настала пора отыскать проклятого профессора, устроившего сей маскарад, и потребовать у него объяснений. Мэйсон с трудом припомнил, что кабинет нашёл случайно, никаких ориентиров в голове у него не отложилось, а имя напрочь стёрлось из памяти. Даже в Сети с такими данными искать совершенно бессмысленно.
«Машина! Может, где-то внутри удастся обнаружить адрес для возврата?» – осенило его.
Как ни странно, авто всё ещё стояло у обочины без единого уведомления о штрафе.
«Да этой развалюхе цены нет, – усмехнулся юрист, – невидимка для парковочных инспекторов!»
Он открыл дверь забытыми в кармане пиджака ключами, сел и тут же визуально вспомнил про уведомление с просьбой «выставить рейтинг кабинету психологической помощи профессора Мордехая Гурштейна по адресу… »
«Точно! Как я мог забыть такой адрес? Это же поблизости от нашего с Кейт любимого парка в центре города и той самой остановки трамвая, где мы познакомились!» – радостно воскликнул Мэйсон и нажал на газ.
По дороге начинающий следопыт позвонил шефу отпроситься на ближайшую пару часов по неотложным делам. В случае отказа он был готов по старой привычке послать ненавистного начальника куда подальше, но вечно ворчащий и понукающий Генри ни слова не возразил, внеся ещё больше сумятицы в его попытки разобраться в происходящем.
По мере приближения к искомой улице всё больше холодело под ложечкой и немели конечности. Точно так же, как и во время предыдущего путешествия.
«Н-да, ещё вопрос, найду ли я там этот кабинет. А если найду, то захочу ли туда снова войти? Кто знает, какая правда меня там ждёт?»
Его опасения начали подтверждаться – нужной двери с табличкой нигде не было. Но тут неожиданно пискнул телефон, уведомляя о пришедшем сообщении. Потея от страха, Мэйсон открыл его и приступил к чтению.
«Дорогой сэр, я пишу Вам по поручению профессора Мордехая Гурштейна. Он покорнейше просил извинить его в связи с тем, что теперь кабинет находится в совершенно другом месте. Однако машина передала, что Вы возвращаетесь к старому, и он, предполагая Ваше состояние, просил меня на этот случай объяснить, чтó же произошло на самом деле.
К сожалению, на сегодняшний день устройств, позволяющих перемещаться во времени, нет. Никто не может заглянуть даже в ближайшее прошлое или будущее. Однако в Вашем случае это не имеет значения. Современная наука открыла бесчисленное множество так называемых параллельных миров. То есть таких, где всё развивается с большей или меньшей степенью похожести на привычный Вам. Вы же сами наверняка задумывались над тем, как пошла бы история человечества, проснись Вы в определённый день чуть раньше или сделай Вы один конкретный шаг по тротуару чуть длиннее. Все такие вариации уже существуют в тех самых параллельных мирах. Существует бесконечная масса отклонений от известной Вам формы жизни, как минимальных, так и колоссальных, в зависимости от того, что и на каком этапе было сделано “иначе”. Когда что-то очень желаемое, но кажущееся невероятным, случается на наших глазах, мы говорим, что произошло чудо. А на самом деле – это просто один из бесчисленных вариантов, каждый из которых имеет место где-то состояться. Понять такое довольно сложно, поэтому просто поверьте, что одни миры не менее реальны, чем другие. И раз уж существует неограниченная масса вариантов, более или менее схожих с нашей жизнью, то выходит что у каждого из нас есть бесконечно много пугающе похожих двойников, существующих в слегка изменённых по сравнению с нашим мирах, и поступающих, в основном, примерно так же, как мы.
Теперь представьте, что где-то существует Кейт, точно такая же, как Ваша, но с той лишь разницей, что её шаг во время прогулки по лесу был на чуть-чуть короче. Она просто не дошла до злосчастного клеща, и в результате осталась жива.
Всё, что профессор сконструировал – это прибор с поиском заданной вариации и переключателем. Вы никогда не были в прошлом – вместо этого при помощи специальной аппаратуры, установленной в автомобиле, Вас переключили в нужный параллельный мир. Это было сделано как только Вы оказались на шоссе и, тем самым, максимально утратили контакт с окружающей средой. Остальное уже не имело значения и лишь создавало для Вас иллюзию действия в прошлом, которым Вы меняете к лучшему настоящее.
Вас, возможно, заинтересует, что же тогда произошло с Вашим двойником из новой реальности, чьё место Вы так удачно заняли. К сожалению, среди допустимых вариаций есть и такая, где он в какой-то момент захотел избавиться от своей жены, как две капли воды похожей на Вашу. Развод был слишком проблематичен с финансовой точки зрения, и его начали посещать мысли об аккуратном и, по возможности, безболезненном убийстве. Он долго боролся с этим чувством, пока вдруг не наткнулся, подобно вам, на кабинет схожего профессора Мордехая Гурштейна, то есть меня. А дальше мы с Вашим Гурштейном вошли в контакт, и произвели своего рода “внутрисемейный” обмен пациентами. Вам обоим очень повезло оказаться в нужное время в нужном месте.
Мы с коллегой понимаем, что дали Вам не совсем то, на что Вы рассчитывали, но поверьте – это лучшее из всего возможного в Вашей ситуации. Вспомните, как часто люди, добившись ясной и желанной цели, убеждаются, что получили совсем не то, к чему они стремились. Так что Ваш случай – далеко не самый худший. Тем не менее, если Вы настаиваете, мы за те же деньги можем легко вернуть Вас именно туда, откуда вы прибыли. Просто хотим напомнить, что этой Кейт, которую Вы не считаете родной, Вы спасли жизнь».
* * *
Мэйсон стоял и многократно перечитывал послание, едва шевеля языком в пересохшем горле. Целую неделю, лаская свою жену, он ежеминутно ожидал подвоха. Но даже узнав, что она всегда была чужой, у него не было сил от неё отказаться. А с другой стороны уже накатывал страх, что по прошествии некоторого времени он либо сойдёт с ума, либо убьёт себя, либо её. Мэйсон с отчаянием затравленного зверя искал психологическое убежище, которое смогло бы оградить его от непоправимого шага. Но, как назло, ничего, кроме мерзких видений, в замутнённую голову не приходило. Он тяжело вздохнул и, плюнув в сердцах на грязно-белый «форд», зашагал к остановке трамвая.
«Вы посетили центр усыновления номер тридцать четыре, – вдруг со звонком высветилось на экране глупого смартфона. – Пожалуйста, оцените ваш визит и оставьте комментарий».
Мэйсон в недоумении остановился, огляделся и действительно обнаружил на одном из безлико-равнодушных зданий соответствующую табличку.
«Ха! – ухмыльнулся он, – опять я торчу неизвестно сколько времени непонятно где и ввожу в заблуждение собственный телефон… Хотя, если вдуматься, то это же чудесно! Там мы собирались взять приёмного малыша, и лишь из-за болезни Кейт всё пошло прахом… А здесь что? Небось, мой alter ego1 битых пять лет вставлял палки в колёса?.. Так, ладно, зачем копаться в зачёркнутом прошлом, когда важно совершенно другое: только ребёнку по силам вышибить всю дурь из моей башки и превратить брак в семью… Вот что станет новой точкой отсчёта… Ого! Половина одиннадцатого?! Надо же мчаться на работу! Хорошо, вечером обязательно поговорю с Кейт. С моей Кейт!»
Окрылённый идеей, он бросился через дорогу, и, чудом увильнув от бешено сигналившей легковушки, вскочил в отходящий трамвай.
Примечания
1 Аlter ego (лат.) – «другой я». Обычно употребляется для обозначения очень схожего по духу человека, буквально, копии в помыслах, желаниях и поступках.
– Рассказ –
Толик и Вася дружили с детских колясок. Вот как в свет выехали, так и подружились. А свет представлял собой небольшой двор-колодец, который со всех сторон обступили старые грязно-серые дома огромной высоты в целых четыре этажа. Тогда им обоим всё казалось если не большим, то огромным. Даже короткая скамейка облезло-коричневого цвета с отломанной спинкой, на которую ежедневно и точно по расписанию усаживались их счастливые молодые мамы. Там женщины вечно болтали о самых важных вещах в жизни, мерно покачивая в такт объекты своих нескончаемых обсуждений.
– Сказка –
Во дворце некоторого царства, незаметного государства гордо висело огромное зеркало. В стародавние времена это была диковинка, подлинно рукотворное чудо света. Зеркáл во всём мире было наперечёт, способ их изготовления держался в строжайшей тайне, и покупка превращалась в дело государственной важности. Ещё бы! Ведь по наличию одного единственного зеркала, и особенно, его размеру можно было судить о величии всей страны!
– Детектив –
«До чего ж нелепая смерть – в кресле мужского клуба виртуальной реальности», – размышлял начинающий детектив Барни Джексон, выезжая по адресу.
С одной стороны, ему казалось, что дело не стоило и выеденного яйца. Ну, мало ли, перевозбудился мужик, сердце ухнуло, давление скакнуло, и пожалуйста – коньки со свистом отлетели. Это же клиника чистой воды. А с другой, это могло бы
– Небылица –
«Жили-были добрый король и прекрасная королева», – взялась читать очередную сказку шестнадцатилетняя принцесса.
Она удобно расположилась в чудесной беседке из ивовых прутьев, которая спряталась в глубине огромного парка. Кругом благоухали пёстрые цветы, то тут, то там отдельные лепестки отрывались от бутонов в воздух и оказывались бабочками, а тщательно отобранные соловьи высвистывали замысловатую тишину высшего порядка.
– Сказка для взрослых –
«Ничего не понимаю… – бормотал Сеня, – бред какой-то. Вода должна закипать при ста градусах, а не девяноста. Ну, прям, товарищ прапорщик из армейского анекдота, спутавший точку кипения с прямым углом! И какого рожна я полез проверять термометр, откалиброванный профессионалом?..»
– Сказка –
В незапамятные времена, в престижнейшем районе весьма уездного города, в богатой двухэтажной вилле жила-стояла Главная Лестница. Широкая, беломраморная и покрытая алой ковровой дорожкой с золотыми держателями.
– Музыкальная сказка для взрослых –
На городской площади поднялся пронизывающий ветер, и многочисленные лужи покрылись гусиной рябью, обострённой лучами заката. Одинокая труба, словно сопротивляясь владельцу, вторила им жалобными звуками
Жене Маргулис, волшебнице рейки
Нет сил с проблемами бодаться?
Рой неудач не разогнать?
Отправься к фее медитаций,
Позволь себя околдовать.
Поэта не судите слишком строго –
Всю жизнь страдает он держанием пера.
– «Самиздеват» –
Андрей Николаевич был в прекрасном настроении. Сегодня, наконец, пополнился список читавших его произведения на городском литературном сайте, где он создал личную страничку. Целых два дня вообще никого, а тут – один незарегистрированный читатель и аж пять прочтений последних рассказов.
– Сказка для болеющих детей –
Жил-был на свете страшный-престрашный разбойник. Он не всегда был таким, но однажды, давным-давно, посмотрел фильм про другого разбойника – Фантомаса. Ему тоже захотелось получать всё и сразу, и чтобы никто не мог его наказать. Он с удовольствием сделал имя киногероя своей кличкой и пошёл грабить.
– Сказка –
Жила-была буква Щ. Её домик находился на тридевятой окраине столицы Словесного государства – города Алфавита. Соседей она видела очень редко, зато в окошке постоянно мелькали знаменитости. А, Е, И, О носились каждый день то на отечественных, то на дорогих иностранных словах и вызывали у Щ чувство обиды.
«Как хорошо быть гласной! Красивой, желанной, – вздыхала она. – Все рты раскрывают, выкрикивают, глазеют, наперебой приглашают в самые разные слова…»
Щ, конечно, немного лукавила: было немало желаюЩих и упрашиваюЩих, радеюЩих и даже радуюЩихся её согласию. А вообЩе и еЩё просто проходу не давали своими приглашениями в нескончаемые доклады, диссертации, отчёты… Разумеется, и в художественную литературу, и в менее художественную…
«Не гневи судьбу, завидуЩая, – с презрением ворчал Твёрдый Знак. – Востребована от А до Я и не ценишь своего богатства».
Но этим он только сильнее расстраивал Щ:
«Ну да, чтобы оттенять их красоту. Разве можно сравнить «трепетную лань» с «трепеЩуЩей»? До чего ж я большуЩая, страшнюЩая и скрежеЩуЩая! А ведь когда-то предоставлялся такой шанс! Молодой была, глупой. Мне «СЧастье» предлагали, а я даже не заметила – требовала всевозможных «оЩуЩений» и непременно «СейЧас». Но С и Ч всё проСЧитали, договорились между собой и вдвоём оттеснили меня. А после, из жалости, подарили «Щедрость». Или с ехидным намёком – кто их разберёт?»
* * *
Как-то раз Щ куда-то забрали, а потом бросили в мешок вместе со всеми остальными буквами. Было душно и тесно. Мешок время от времени сильно трясло, и несчастные буквы бились и тёрлись друг об друга. В эти моменты они поднимали страшный шум, а когда затихали, часть из них исчезала.
Вдруг Щ показалось, что её зовёт какой-то ребёнок, и она целиком обратилась в слух.
– Дорогая Щ, – шептал мальчик лет десяти, – ты мне очень нужна. Мы с дедушкой сейчас играем в «Эрудит». Это такая игра, в которой перемешиваешь буквы в мешочке, а потом берёшь, не глядя, и ставишь на доску слова крест-накрест. За разные буквы дают разные очки, а если попадаешь в цветные клетки, то эти очки умножаются. Ты – одна из самых ценных, и, если я смогу тебя вытянуть, то обязательно выиграю. Я пока что ни разу не выигрывал у дедушки. Он знает кучу слов, потому что много читал и многое повидал в жизни. Но я тоже хочу выиграть. Помоги мне, пожалуйста.
Щ не на шутку разволновалась.
– Я тоже хочу, чтобы ты выиграл! – закричала она и стала изо всех сил расталкивать другие буквы, пытаясь пробраться поближе к верху.
Но те хотели вырваться из мешка ничуть не меньше. Правда, им было всё равно, кто их вызволит – лишь бы поскорее.
– И я хочу наверх! – завизжала рядом Ш. – Куда прёшь, бессовестная? Я тоже – единственная и ценная! Аккурат десять очков – ничем не хуже тебя!
Щ стало как-то неловко, в ней сразу с укором заговорила «Щепетильность», а Ш, почуяв это, мигом пустила слезу.
– Бог с тобой, – вздохнула Щ, – хочешь – иди. Перебегать дорогу не стану.
А про себя подумала: «Только бы эта нахалка не разревелась – краска потечёт, и превратится она в Щ. Возьмёт её славный мальчуган и выиграет. Не в победе ведь дело – он её любить будет, а я опять счастье провороню».
В этот самый момент Ш схватил дедушка. Он с удовольствием выставил «шар» и получил аж двадцать шесть очков за две буквы. Так вышло, потому что у него была А, и он поставил её на синюю клетку, которая удваивает очки за всё слово. Повезло глупой и вздорной Ш. Не то чтобы очень крупно и без особых заслуг с её стороны, но результат был весомым. Да и кто через пару ходов припомнит подробности?
Внук боролся изо всех сил, но разрыв с каждым ходом неумолимо рос.
– Миленькая Щ, – вполголоса не терял надежды он, – я так мечтаю тебя заполучить…
Желанная буква слышала его и отчаянно хотела попасть в нежные пальчики после каждого встряхивания мешочка. Но все буквы были одинаково гладкими, скользкими, и, расталкивая друг друга, зачастую срывались во тьму, когда казалось, что они уже надёжно сидят в руке игрока.
Щ была противна мелочная возня товарок. Особенно раздражали гласные-близняшки, пытавшиеся прорваться скопом. Она слышала, как сверху доносились досадные возгласы игроков, вытаскивавших по нескольку Е или И кряду. Щ сидела в самой глубине, изо всех сил пытаясь внушить мальчику своё местонахождение. Она была настолько уверена в разумности этого метода, что почти не удивилась, когда вдруг оказалась в ладошке ребёнка. На самом же деле с каждым ходом темница пустела, и шанс вытащить любую из оставшихся резко увеличивался.
Однако игра подходила к концу. На руках игроков оставались, конечно, буквы, да и прикуп не до конца опустел, но выставить новые слова было уже почти невозможно. А дедушка вёл с ужасаюЩим отрывом в шестьдесят очков. И тут внук с победоносным видом поставил свою спасительницу на жёлтую клетку! А, значит, цена такой буквы утраивалась! Мало того, она примыкала к пересечению давным давно выставленных «крик» и «блик». Получились «щи» вправо и вниз! Шестьдесят два очка одной буквой!
– Я так хотел Щ, я так её ждал! – горячо восторгался мальчишка. – Это самая лучшая, самая замечательная буква на свете!
Щ нежилась в своей золотой клетке и с любовью глядела на ребёнка. Ей стало так тепло, так уютно, так радостно… Почти, как дедушке.
– Сказка для взрослых –
– Приветствую, милостивый государь, – в трубке раздался бодрый голос Феди.
«Только этого собачника мне сейчас не хватало, – закипел я в сердцах. – И так уже тошнит».
Моим дорогим маме и папе
Я давно готов ко взлёту!
Мне на это хватит сил!
И долой уже заботу –
Я сполна её вкусил!
– Сказка для взрослых –
Свершилось невероятное: город бурлил от на редкость культурной новости. Это был настоящий переворот в изобразительном искусстве. Как грибы стали кругом расти картинотеатры. Они представляли собой помещения, разбитые на отдельные кабины. В каждой из таких кабин было установлено одно или два шикарных кресла, строгих форм столик и довольно большой экран высокого
– Сказка для взрослых –
Марья Никитична была женщиной нестеснительной. Но стеснённой. Не то чтобы жизнь её не баловала – квартира, вон, очень приличная: с двумя изолированными комнатами и всеми мыслимыми в проклятом прошлом удобствами. А впридачу и пенсия максимальная…
– Нанофантастика –
За час до окончания работы редакции мне на глаза попалось довольно странное электронное письмо. Я просто терялся в догадках, каким образом оно автоматически не ушло в папку с мусором.
– Нанофантастика –
Голова раскалывалась от напряжения. Те двое на своих стробопланах то почти настигали меня, то немного отставали, и сердце чутко откликалось на каждое колебание судьбы.
«Без конца можно смотреть на три вещи: огонь, воду и на то, как работают другие» (Английская поговорка)
Смотреть мы можем бесконечно,
Как пламя лижет мрак ночной,
Как волны плещутся беспечно,
И как горбатится другой.
Верят все: мудрецы и невежды,
Атеисты, рабы и цари.
Недавно двоюродная сестра моей жены поделилась в Facebook фотографией страницы, названной «Математические стихи».
Я плету венок стихов
Из кому-то лишних слов:
Мягких, странных, несмешных,
Позабытых, непростых.
Размозжено сознание
Кастетом новостей,
Не дышит сострадание
Под рейтингом властей,
Кумир во власти вдохновенья
Стоял на сцене в духоте,
Небрежным жестом за мгновенье
Скупал он души в темноте.
Поэт Серебряного века
Пером рисует красоту
Привычной жизни человека
И незнакомую мечту.
Выходные, словно пташки,
Сверху что-то напевают,
Приползут, как черепашки,
И, как зайцы, убегают.
«Тихо-тихо ползи, улитка, по склону Фудзи вверх, до самых высот» (Кобаяси Исса)
Вдоль по Фудзи, а не яме
Неподъёмными путями
Разглажены родильные кушетки,
Отчаянные схватки — позади,
И наскоро почищенные детки
Сияют орденами на груди.
Ну, почему Фортуна метит
В горбатый нос промеж бровей?
Алмазы, «Нобель» — всё им светит,
С младых нечищеных ногтей.
Звонок прозвучал, и опять
Послушных детей не унять —
Свет знаний погас над доской,
Повален барьер звуковой.
Стихи на мелодию «Прощальное дефиле» из к/ф Федерико Феллини «8½» (музыка Нино Рота, первые три минуты):
Кутерьма, игрушки, свечки —
Новый год к нам в дом идёт.
Зимним вечером от печки
Поведём опять отсчёт.
А спасут нас только астрономы —
Золото возьмут, да и найдут
На Луне, Юпитере, Плутоне —
Где угодно, только бы не тут.
О, сколько раз я на себя
Глядел? Да миллион.
Встречал улыбкою меня
Восторженный пижон.
Пародия на текст песни «С песней по жизни» (автор слов — В.Лебедев-Кумач)
Легко на плахе от песни весёлой!
Она скучать не даёт у костра,
По каморке ветер свищет,
Свечка пламенем дрожит,
И застыл художник нищий —
Ест глазами реквизит.
Близкие подружки
Школу, институт
Шепчутся на ушко,
Взрослой жизни ждут.
Вот — учитель скрипки томной,
Вот — ребёнок-баламут,
И от дома до дурдома
Эти гаммы доведут.
Пенным гребнем ввысь белея,
Подняла меня волна —
Мне в тот миг пришла ИДЕЯ!
Ух, красивая она!
Тяжко с сыном мне бодаться —
Любит в игры он играть.
Упираться заниматься
Сил ему не занимать.
Я желаю Вам успеха
В постиженьи Ваших снов,
Еле слышимого смеха
От познания основ.
На чердак сквозь ветви ели
Бархатистый луч идёт,
Застывающее время
На пылинках он несёт.
Детский мир, незримо тонкий,
Нежно дышит на меня.
Тихо ёрзают пелёнки
И темнеет простыня.
Александр Юровецкий 